Ричард Маак в дебрях Уссурийской «страны»

А. А. Хисамутдинов, заведующий сектором изучения книжной культуры ЦНБ ДВО РАН

Аннотация. Очерк посвящен географу и этнографу Ричарду Карловичу Мааку (Richard Maack) (1825 – 1986), совершившему экспедицию в Амурский край (1855 – 1856) и в долину реки Уссури (1859 – 1860). В результате были получены уникальные материалы о географии, фауне и этнографии. Именем учёного названы некоторые виды насекомых, растений и пр.

Ричарда Карловича Маака прозвали Неутомимым за свою способность с легкостью переносить все тяготы пути. В 1859 г. была издана книга Р.К. Маака о путешествии на Амур[1].

…16 марта 1859 г. быстрая тройка унесла Маака в Иркутск. Довольно быстро закончил он все формальности по оформлению документов для экспедиции, ознакомившись с материалами экспедиции Михаила Ивановича Венюкова. Маак сожалел, что он опоздал и не смог присоединиться к Уссурийской экспедиции Будогоского, которая еще в январе этого года покинула Иркутск.

Основная экспедиционная подготовка проводилась в Чите, и она была почти закончена Мааком в одиночку. Охотников уйти в трудное путешествие не нашлось, но тут помог случай: сотрудник Сибирского отдела молодой этнограф Александр Дмитриевич Брылкин взял на себя часть хлопот.

В конце апреля 1859 г., как только закончился ледоход на Ингоде, одном из верхних притоков Амура, оба путешественника, да еще казак, которого смогла выделить в помощь ученым администрация Восточной Сибири, погрузились в большую лодку, за которой на буксире тянулась другая, с провизией, и отправились в далекий край.

Поскольку у путешественников совсем не было гребцов, кроме одного казака, им приходилось нанимать людей в деревнях, которые встречались по берегам реки. Несмотря на задержки, связанные с этим, лодки быстро двигались вперед благодаря сильному течению реки, вызванному проливными дождями в верховьях и обильному таянию снегов в горах.

Целый месяц понадобился путникам, чтобы добраться до Уссури. 5 июня 1859 г. они ступили на рубеж области, назначенной им для исследований.

В этом месте Амур делился на два рукава, один из которых, идущий вправо, вел к реке Уссури. Сильный лобовой ветер, встречное течение да густой туман затрудняли плавание, но длительные стоянки, необходимые для отдыха, давали возможность Мааку начать сбор фауны и флоры на островах и низменных берегах.

Он успел совершить поездку в Хабаровку, где нанял еще троих человек, но и этого количества не хватало, чтобы двигаться быстрее.

Ежедневно они проходили 15—20 верст. Двое находились у руля, остальные, впрягшись, как тогда называли, в бечеву, тащили тяжелогруженые лодки вверх по течению. Все тяготы пути делились поровну на всех, естествоиспытателей отличало от нанятых ими людей лишь то, что во время стоянок они не столько отдыхали, сколько обследовали близлежащую местность в поисках интересного материала.

Помимо этого, ежедневно три раза в сутки через равные промежутки времени проводились метеонаблюдения: снимались показания барометров, что были взяты Мааком в Пулковской обсерватории, замерялась температура воздуха.

Уссурийская тайга поражала воображение путешественников. После скудной природы верховий Амура, где они были ранней весной, радостно было очутиться среди пышной южной зелени. В своем дневнике Маак тогда записал, что «природа в этих местах уже давно кипела жизнью, в особенности же растительное царство и насекомые представляли много замечательного».

Правда, с царством насекомых путникам пришлось познакомиться не с самой приглядной стороны: в течение всего дня им не давал, покоя гнус, тучей висевший над людьми. Вместо пяти – шести «мелких кровопийцев», как называл их Маак, прихлопнутых на шее или на лице, прилетали десятки других.

Только вечерами, когда путешественники разбивали бивак, стараясь расположиться на открытом, обдуваемом ветром месте, они находили спасение от надоедливых насекомых.

Чем дальше экспедиция углублялась в незнакомые места, тем большим нетерпением горел Брылкин, ожидая встречи с местными жителями, гольдами. Он специально разыскивал их в мелких протоках, где гольды в это время года занимались рыболовством, и на отдых тогда путешественники останавливались в местах стоянки здешних жителей.

Так, увидев в чаще леса берестяную крышу и любопытные, порой немного испуганные взоры гольдов, путешественники не спеша подходили к ним, вежливо раскланивались, здороваясь и используя при этом весьма скудный запас слов, который Маак приобрел во время своего предыдущего путешествия по Амуру.

Уже вечером у костра, познакомившись поближе и поужинав вместе, ученые старались узнать у гольдов побольше сведений о местности, рисуя прутиком на песке схему маршрута. Их интересовала, в особенности этнографа Брылкина, и жизнь гольдов, их быт. Брылкина приводила в восторг готовность гольдов часами разговаривать с русскими и пополнять его этнографическую коллекцию. Пытливый этнограф даже поставил себе задачу выучить к концу экспедиции язык гольдов.

Постепенно из разговоров с местным населением путешественникам стали понятны причины нищенского положения этой малой народности. Все дело было в маньчжурских купцах, которые в основном вели меновую торговлю, покупая у гольдов ценную пушнину и давая им взамен предметы первой необходимости. Поскольку у гольдов не было тогда другого пути сбыть товар, им приходилось соглашаться на кабальные условия обмена. Их рабская зависимость от купцов из Маньчжурии могла прекратиться только с приходом в эти края русских людей, слухи о доброте которых уже дошли до Уссурийского края.

Как пишет позднее Маак, на русских гольды смотрят «как на своих освободителей и весьма рады их приходу, так как маньчжурское господство до сих пор было для них тяжелым гнетом, главной причиной их уныния и их бедственного положения. Каждый год во всех местечках на Уссури несколько раз появлялись маньчжурские власти, чтобы собирать с них дань, и перед ними все склонялись и трепетали, как раб пред своим господином».

В нижнем течении Уссури уже тогда обстраивались весьма немногочисленные казачьи станицы, такие как Казакевичево, Будогоское, Усольцево. Казалось, совсем недавно прошла здесь Уссурийская экспедиция, а новые поселения казаков уже получили имена исследователей. В этих станицах гольды мирно уживались с казаками и даже привязывались к новым поселенцам.

«Они словом и делом помогают русским в незнакомой им стране, – отмечал Маак, – уже многое успели перенять от них и в частных сношениях несколько выучились русскому языку —даже охотно меняют свой образ одежды на русский. Нельзя сомневаться, что впоследствии от этого влияния русских на ходзенов (гольдов) русский элемент все более и более будет вкореняться в них, но остается только желать, чтобы со стороны наших поселенцев эта привязанность была оценена, и чтобы со стороны русского правительства взяты были надлежащие меры для прочного присоединения этого племени к России»[2].

Между тем путь экспедиции продолжался. Днем исследователи занимались сбором ботанических и зоологических коллекций, сушили растения, снимали кожи с убитых животных, заполняли экспедиционные журналы, а по вечерам у костра до глубокой ночи ловили ночных бабочек и мотыльков. В средней части течения Уссури Мааком была собрана самая лучшая и редкая часть коллекции — энтомологическая.

Значительно пополнились и гербарии. В Уссурийской тайге Маак в изобилии нашел многие из тех видов и пород тропической растительности, которые раньше вывозились из Японии и Китая. Путники не переставали удивляться великолепию хвойных лесов, богатству и разнообразию растительности на пойменных лугах, красоте озер.

Встречались им и маньчжурские чиновники, «приводящие в ужас всю окрестную страну». Маньчжуры вышли навстречу путникам, приветствуя их самым дружественным образом, изощряясь в дипломатических тонкостях. Но сквозь прищуренные глаза и слова любезности так и сквозила злоба по поводу посещения этого края русскими. Но маньчжурам ничего не оставалось, как терпеть пришельцев в этой местности: они понимали, что вместе с первыми исследователями на Уссурийскую землю пришли новые времена.

Чем выше поднимались путешественники по Уссури, тем труднее становился путь. Тянуть лодки вдоль берега мешали раскидистые ивы, которые росли повсеместно, поэтому приходилось дружно грести против течения. Вскоре они достигли устья Сунгачи, впадающей в Уссури. Здесь им пришлось решать, продолжать ли движение вверх по Уссури или свернуть на Сунгачи и по ней подняться к озеру Ханка. Оба пути обещали много интересного, но маршрут по Сунгачи был короче, что вполне устраивало Маака из соображений продовольствия: из-за малого количества места в лодках его было взято всего на два месяца, а пополнить запасы можно было лишь во вновь выстроенном посту Турий Рог. Поэтому Маак и решил вначале зайти на Ханку, собрать там необходимые науке сведения, а затем, вернувшись на Уссури, продолжить путь по ней.

Сунгачи задала хлопот путешественникам. Бесконечные изгибы реки, поросшие ивой берега заставили их весь путь пройти на веслах. Все были истощены продолжительной жарой, рубашки почти не просыхали от пота. И вновь труднее всего пришлось естествоиспытателям, которые были вынуждены, отложив в сторону ружье и сачок, взяться за весла. Каждая пара рук была на вес золота, особенно таких крепких и мускулистых, как руки путешественников.

Да, путешествия всегда были уделом сильных духом и крепких телом людей. Не каждый сможет вынести многочасовые переходы по бездорожью, ночевки под открытым небом в любую погоду, всепроникающую сырость, а порой и лютый холод. Но не только выносливость помогала путешественникам преодолевать все невзгоды пути. Большая цель вела их вперед по нехоженым местам: и М.И. Венюкова, и членов экспедиции К.Ф. Будогоского, и Р.К. Маака с А.Д. Брылкиным и десятки других исследователей, о которых вам еще предстоит узнать – обогатить отечественную науку новыми сведениями о далеком крае, тем самым приблизить его освоение и заселение.

8 августа путники достигли озера Ханка. Величественная картина безграничного водного пространства открылась перед ними, только вдали синели горы. В посту Турий Рог все хорошо отдохнули, привели в порядок одежду и высушили коллекции, немного промокшие в пути.

На Ханке всех увлекла рыбалка на карпов и сомов, которые в то время метали икру. Вода буквально кишела рыбой, и ловили ее самым простым способом: вытаскивали огромных сомов и карпов за жабры голыми руками. Однажды рыбаками настолько овладел азарт, что они чуть было не потопили лодку, доверху нагруженную рыбой.

Через три дня, отдохнув, Маак приготовил маленькую лодку и начал осматривать Ханку. Одна из таких непродолжительных экскурсий принесла ученому долгожданную встречу с царем Уссурийской тайги — тигром.

В прибрежных зарослях камыша Маак заметил косулю и, задумав снабдить товарищей свежим мясом, прицелился. Оказалось, эта добыча прельщала не одного его. Не успел Маак выстрелить, как, с другой стороны, на животное неожиданно прыгнул тигр, который, вероятно, тоже поджидал в зарослях добычу. Лишь на мгновение увидел Маак гибкое полосатое тело хищника, моментально исчезнувшего в зарослях со своей жертвой.

К вечеру того же дня Маак внезапно заболел. Головная боль тисками давила виски, руки стали ватными. Лежа в палатке и сердясь на свою беспомощность, Маак вспомнил предостережение Брылкина о необходимости брать с собой в такие прогулки еще кого-нибудь. Но, к счастью, он недалеко ушел от лагеря и как только почувствовал в себе силы двигаться, с большим трудом вернулся к товарищам.

Немного поправившись, Маак предпринял еще одну поездку, на этот раз с командиром караульных постов Леонтьевым, который на большом боте с десятью солдатами занимался сменой караулов на границе. Эта поездка позволила Мааку собрать огромную коллекцию озерной флоры. Он сожалел, что лето шло на убыль, и некоторых видов растений невозможно было найти, но тем не менее Маак был доволен и сделал вывод о Приморском крае, что «эта страна есть одна из самых занимательных».

Время торопило путешественников, и 19 августа, нагрузив лодку и тепло попрощавшись с солдатами поста, Маак с товарищами пустился в дорогу. Здесь-то и начались неудачи. Через сутки ночью, когда все спали, в большую лодку сквозь щели поступила вода и полностью промочила все продукты. Маак вслух ругался на рабочих, а в душе, еще сильнее, на себя. Как он, бывалый путешественник, мог забыть осмотреть лодку перед спуском на воду! Во время стоянки в Турьем Роге она была вытащена на берег и, конечно, изрядно ссохлась. И вот результат: испорчен весь запас сухарей, да и многое другое.

Благо, неподалеку был еще один пост, в котором путешественникам пришлось остановиться. Намокшее имущество разложили для просушки на берегу. Часть раскисших сухарей в огромной печи перепекли в хлеб. Все путники ходили угрюмые из-за непредвиденной задержки, довольны были только постовые собаки, питание которых в эти дни резко улучшилось.

28 августа 1859 г. экспедиция достигла, наконец, и Уссури. От проливных дождей уровень реки значительно поднялся, низменные берега и луга были затоплены, по воде проплывали попавшие в нее коряги и деревья. Ученым было уже не до сбора коллекций, наравне с рабочими они постоянно сидели на веслах. Дело усугубилось тем, что от постоянной влаги двоих гребцов свалил сильный радикулит, а третий топором повредил себе руку.

После тягостных раздумий Маак пришел к выводу, что продолжать путь в таких условиях нецелесообразно. Была необходима длительная остановка, чтобы привести в порядок все имущество и отдохнуть. Остановились в урочище Чаимтунг, близ современного Лесозаводска. Во время отдыха Маак предпринял небольшую поездку в сторону от реки, надеясь, что за время его отсутствия уровень воды в реке понизится, но, вернувшись, обнаружил все по-прежнему.

Сроки экспедиции истекали, и Маак с горечью понял, что оставшихся дней не хватит, чтобы пройти ранее намеченный маршрут. Это заставило его изменить первоначальные планы, и, обсудив положение дел с Брылкиным, Маак решил возвращаться, чтобы, как он запишет в своем дневнике, «основательнее и полнее исследовать пройденную уже часть Уссури и получить о ней более точные понятия в естественно-историческом и географическом отношениях»[3].

Обратный путь проходил без задержек. Стремительное течение реки быстро несло путешественников обратно к Амуру. Маак поставил себе задачу «собирать также сведения о русском населении в отношении к домашнему быту его и занятиям, о постройках и хозяйственных работах, преимущественно же, о состоянии здоровья переселенцев»[4].

Стоянки поэтому старались устраивать в местах русских поселений. Маак всякий раз собирал вокруг себя жителей, рассказывал об Уссурийском крае и его природе, о тех полезных растениях, которые здесь произрастали. Оказывал ученый и медицинскую помощь населению — теми немногими лекарствами, которые он имел с собой, и местными лекарственными растениями. Особенно часто, как писал Маак, приходилось лечить детей, у которых в это время года от употребления в пищу незрелых плодов болели желудки”.

Переселенцы, как правило, были довольны своим новым жильем. Край обживался быстро. Уже во многих местах рядом с крохотными землянками, временным жильем переселенцев, можно было видеть и крепкие срубы с голыми стропилами. Среди яркой зелени огородов торчали черные пни обгорелых деревьев — следы раскорчевки, а за частоколом, отгораживающим дворы от леса, то и дело слышался стук топоров и визг пил: новые хозяева здешних, некогда диких мест отвоевывали у тайги все большее пространство для своих посевов.

…Во второй половине сентября вода на Уссури стала падать, и началась так давно ожидаемая пора ловли красной рыбы — кеты. Нанайцы, для которых рыба — основной продукт питания, в это время от мала до велика выходили на рыбную ловлю. Сплошным красным цветом отливали тогда нанайские деревни: на всем пространстве от воды до юрт в землю втыкались частые ряды деревянных кольев, на которых развешивалась рыба. Глядя на них, Маак вспомнил, что встречал в записках некоторых путешественников и такое название этой народности — «рыбьи люди». Что ж, в это время года оно себя оправдывало.

Брылкин со своим маленьким переводчиком был непременным участником ловли рыбы. Нанайцы охотно принимали его помощь, даже не догадываясь, что своими разговорами и песнями пополняли словарь нанайского языка, составление которого Брылкин уже заканчивал.

25 сентября путешественники достигли последней станицы на Уссури – Казакевичево. Здесь и окончилось продолжавшееся три месяца путешествие по Уссурийскому краю. На следующий день все были уже в Хабаровке, где дождались грузопассажирский пароход «Адмирал Казакевич», который был одним из немногих частных судов, совершавших регулярные рейсы по Амуру от Благовещенска до Николаевска. На нем и собирались отправиться исследователи вместе со своими коллекциями в Благовещенск.

Мааку казалось, что крепление многочисленных ящиков ненадежно, что при малейшем толчке или крене весь результат их пятимесячной работы окажется за бортом. Лишь убедившись, что весь драгоценный груз закреплен намертво, Маак ушел в пассажирскую каюту, которая размещалась в надстройке и была общей для всех пассажиров. Судовладельцы постарались придать ей привлекательный вид, что позволяло им брать с пассажиров огромные суммы за проезд.

Благовещенск не был конечным пунктом для путешественников, им предстоял еще длинный путь до Иркутска, куда они попали только в самом начале 1860 г. Брылкин вскоре получил предложение поработать в составе Сибирской экспедиции Географического общества, и 28 апреля того же года на знакомом пароходе «Адмирал Казакевич» он отправился в Николаевск, а оттуда на Сахалин, где провел два года.

Что же касается Маака, то он получил распоряжение от Сибирского отдела заняться разборкой материалов, собранных во время путешествия по Уссури. С этой целью он уехал в Петербург, куда прибыл 16 марта 1860 г.

И вновь, как год назад, Маак склонился над столом в библиотеке Академии наук. На этот раз он готовил к изданию уже другую книгу. Она вышла в свет на следующий год в Санкт-Петербурге. Это было двухтомное сочинение «Путешествие по долине реки Уссури» по страницам которой совершили путешествие и мы с вами. Ричард Карлович Маак писал: Задача – положить начало специальному изучению этого края выпала на мою долю; до меня он хотя и был посещаем путешественниками, но только проездом на весьма короткое время. Таким образом, мое путешествие было первое, предпринятое для исследования Уссурийской страны».

Именем Маака назван род древес. бобовых Maackia Rupr. и 14 видов древес. и травянистых растений: черемуха Padus maackii (Rupr.) Kom., бересклет Euonymus maackii (Rupr.), жимолость Lonicera maackii (Rupr.), рдест Potamogeton maackianus A. Benn, осока Carex maackii Maxim., живокость Delphinium maackianum Regel, недотрога Impatiens maackii Hook. ex Kom., астра Aster maackii Regel, бодяк Cirsium maackii Regel, зюзник Lycopus maackianus (Maxim.) Makino, чемерица Veratrum maackii Regel, лук Allium maackii (Maxim.) Prokh. ex Kom., колючестебельник Truellum maackianum (Regel) Sojak (горец Polygonum maackianum Regel).

Фотографии некоторых видов, встречающихся в Приморье и названные в честь Р.К. Маака. Автор фото — Вера Сергеевна Волкотруб. Автор настоящей публикации выражает ей особую благодарность.