А.А. Хисамутдинов, заведующий сектором изучения книжной культуры ЦНБ ДВО РАН
Сергей Широкогоров: от этноса до политики
Статья посвящена востоковеду- антропологу и этнограф-этнологу Серге́ю Миха́йловичу Широкого́рову (кит. 史祿國; Shi Luguo — Ши Луго) (19 июня (1 июля) 1887, Суздаль – 19 октября 1939, Пекин, Китай), жившему во Владивостоке и эмигрировавшему в Китай, автору термина «этнос».
Сергей Михайлович родился 19 июня 1887 г. в Суздале. Путь к вершинам академической науки был долгим и извилистым. Он учился в гимназиях Тулы и Ставрополя, а затем и в Лифляндии, но выпускные экзамены так и не сдал.
С осени 1907 г. он, уехав во Францию, посещал занятия в Парижском университете. Потом увлекся антропологией, учился в Школе антропологии в Париже. Это не было его единственным увлечением. Вероятно, Париж с его романтичными улочками, стал причиной того, что юный Широкогоров не на шутку увлекся своей соотечественницей Лизой Робинсон. Она была дочерью провизора из Екатеринодара и училась в университете, который посещал Широкогоров. 20 июня 1908 г. молодые люди обвенчались в Свято-Троицкой Александро-Невской церкви. Этот союз продлился до конца их непростой жизни.
В 1910 г. С.М. Широкогоров окончил Пражский университет, а затем продолжил учиться в Санкт-Петербургском университете. Еще во время учебы С.М. Широкогоров стал сотрудничать с Музеем антропологии и этнографии (МАЭ) Императорской Академии наук (ИАН), помогая составлять научные каталоги. От имени МАЭ Широкогоровы совершили несколько поездок по Кавказу, русскому Северу, Сибири, Забайкалью и Приамурью (1912 – 1919). Супруги собрали большое количество этнографических материалов, их фонотека, которая сейчас хранится в Институте русской литературы, считается уникальной[1].
Поэтапно Широкогоровы продолжили свои исследования в Забайкалье, в Амурской области, в Хулунбуирском округе Монголии и в Северной Маньчжурии. В Хабаровске они познакомились с директором Гродековского музея подполковником В.К. Арсеньевым. Арсеньев старался впитывать те знания и идеи, которыми делились приезжавшие на далекую окраину ученые. Глубинная жизнь аборигенов, скрытая от внешнего влияния, интересовала многих исследователей и не только из России. В то время на Дальнем Востоке работала экспедиция Смитсониановского института. Разрабатывая антропологическую тему, ученые из далекого Вашингтона старались собрать материальные образцы культуры коренных народностей. С такой же целью приезжал в Приамурье и известный этнограф из Венгрии Б. Балок. Они собирались в уютном кабинете В.К. Арсеньева, который не только делился с гостями свои знаниями, но и читал им первые главы своей книги о Дерсу Узала. В 1916 г. С.М. Широкогоров и В.К. Арсеньев планировали провести совместную экспедицию[2]. Революция и гражданская война разрушила намеченное, но хаос не смог уничтожить отношений В.К. Арсеньева и С.М. Широкогорова. Они продолжали писать друг другу письма, делиться планами, посылать свои работы.
Елизаветы Николаевна писала о их последней экспедиции: «Принимая участие в экспедиции, снаряженной Академией наук для этнологических исследований на Дальнем Востоке, мне удалось в 1915 году посетить наименее известную часть Манджурии, географическое описание которой представляет особый интерес, так как опубликованных исследований и описаний этой области очень мало, да и большая часть их относится только к южной части ее. Отсутствие уверенности в том, что обработка и издание всех материалов экспедиции возможны будут в ближайшие годы, побуждает меня опубликовать настоящий очерк теперь же»[3]. В этой работе Е.Н. Широкогорова проявила себя как тонкий наблюдатель обычаев коренных народностей Дальнего Востока. В ней она подняла вопросы не только активной китайской ассимиляции, но и рассказала об особенностях жизни женщин – аборигенок. Елизавета Николаевна стала одной из первых женщин-ученых, обративших внимание на эти проблемы, которые в силу их специфики не могли быть раскрыты мужчинами.
С.М. Широкогоров старался проводить свои исследования комплексно, он обращал внимание на те аспекты жизни коренных дальневосточных народностей, которые не замечали его предшественники, в частности, на шаманство. Широкогоров рассматривал шаманство не только как религию, а гораздо шире – как явление, отражающее философские понятия и психическую жизнь коренных народов. В октябре 1919 г. ученый сдал в печать свою работу о шаманах. «Имеющиеся у меня собственные наблюдения, – пишет он, – по шаманству тунгусов вообще, а в частности манджуров настолько велики, что исчерпывающая обработка и издание их в настоящее время невозможны; препятствием к этому служит также и отсутствие под руками необходимых книг. <…> Настоящий «Опыт» не претендует на то, чтобы быть законченным исследованием шаманства тунгусов, вопроса крайне сложного и до сих пор еще недостаточно освещенного исследованиями. Наблюдения шаманства от исследователя требует прежде всего знания языка исследуемой народности, без чего наблюдения могут быть только частичными к тому же плохо истолкованными переводчиками. Число исследователей, знающих тунгусский язык, настолько ограничено, что возлагать надежды на дополнительные наблюдения в ближайшее время, особенно в условиях современного положения наук, едва ли основательно»[4].
Гражданская война застала Широкогоровых во Владивостоке, в котором происходили многочисленные перевороты, в то время не проходило ни одного дня без стрельбы на улицах и грабежей. Несмотря на это Сергей Михайлович продолжал заниматься преподавательской деятельностью. Война привела на берега Тихого океана много ученых и преподавателей, вынужденных бросить свои университетские кафедры и бежать подальше от политического террора. В то же время во Владивостоке оказалось огромное количество молодых солдат и офицеров, которые, разочаровавшись в братоубийственной войне, решили получить мирные профессии. Летом 1918 г. был организован Комитет по учреждению Историко-филологического факультета во Владивостоке. Все организационные хлопоты взял на себя С.М. Широкогоров, которого избрали председателем комитета[5]. 21 сентября 1918 г. комитет принял решение об открытии нового учебного заведения. С.М. Широкогоров стал заведующим кафедрой сибиреведения, начав свой курс с лекций по археологии Сибири, которые велись два часа в неделю. Затем в таком же объеме он давал лекции по этнографии.
Понимая большую важность практических знаний, Сергей Михайлович стал проводить лекции в музее Общества изучения Амурского края по ул. Петра Великого, № 6. Широкогоров пересмотрел музейные коллекции, составил новые каталоги. Он подготовил темы студенческих рефератов и стал руководить семинаром. В стенах музея ОИАК и проходило их бурное обсуждение, которое вызывало большой интерес и у местных краеведов. Непременным их участником был и В.К. Арсеньев, преподававший на том же факультете и руководивший этнографическим отделом музея ОИАК.
По поручению Историко-филологического факультета Широкогоров дополнительно прочел курс по русской истории, опять же с практическими занятиями. Сергей Михайлович и его коллеги понимали, что невозможно обойтись и без своего собственного печатного органа. С одной стороны, это издание дало бы возможность опубликовать научные результаты исследований профессоров, а с другой – стало бы учебным пособием для студентов. Все хлопоты по сбору материалов, их редактуре и поиску средств на печатание взял на себя инициатор издания С.М. Широкогоров, ставший секретарем «Ученых записок Историко-филологического факультета во Владивостоке».
Ученые записки историко-филологического факультета в г. Владивостоке / Под. Ред. С.М. Широкогорова. Владивосток: Тип. Областной земской управы, 1919. ЦНБ ДВО РАН.
Не забывал ученый публиковать и собственные материалы, стараясь, чтобы они стали достоянием всего научного мира. Он использовал для этого самые разные способы – от рецензий до кратких отчетов и пособий для студентов. Важными являются его высказывания об антропологии. «Вопрос о методах разработки антропологических материалов в настоящее время, – писал С.М. Широкогоров, – является тем вопросом, разрешение которого должно определить дальнейшую судьбу и направление антропологических исследований, а одновременно с этим, или дать новый толчок к усилению сбора новых материалов или же заставить антропологов отказаться от приложения статистического метода к изучению соматических признаков ныне живущего человечества. Сравнительно малоплодотворные результаты, а лучше сказать, результаты меньшие, чем это ожидалось новаторами в антропологии, многих антропологов заставили вместо усовершенствования методов обратиться к безнадежной разочарованности»[6]. Сергей Михайлович смог не только указать на ошибки своих коллег, но и предложить собственную методологию этой перспективной науки.
Организаторская деятельность С.М. Широкогорова получила одобрение коллег, и 16 апреля 1919 г. его вновь избрали на должность председателя Комитета. Понимая, что нельзя останавливаться на половине пути, Сергей Михайлович с друзьями решает поставить вопрос об основании во Владивостоке университета. Он возглавил Бюро по составлению проекта Дальневосточного университета. Вскоре Восточный институт был преобразован в Государственный Дальневосточный университет.
В это время его часто можно было видеть в библиотеке Общества, где ему разрешили брать книги на дом. К сожалению, он нашел не всю необходимую литературу. В октябре-ноябре 1919 г. Широкогоров выпускает новую работу. В предисловие к ней он пишет: «Отсутствие книг мне не позволило также сделать необходимые параллели и распространить некоторые выводы за пределы тунгусских народностей; между тем большую часть вопросов, которых касается «Опыт», конечно, имеет более общее значение и положения, изложенные в заключении, вероятно, найдут себе приложение и по отношению к другим народностям»[7].
Несмотря на разруху гражданской войны, некоторые исследователи продолжали заниматься наукой. Эти энтузиасты решают созвать съезд ученых и краеведов, которые могли бы не только подвести итоги исследований, но и наметить перспективы. В числе организаторов съезда был и С.М. Широкогоров, который стал товарищем председателя. Как ни странно, С.М. Широкогоров не делал никакого сообщения: вероятно, за организационными хлопотами у него просто не осталось времени для подготовки собственного сообщения.
Не ограничиваясь преподавательской и научной деятельностью, С.М. Широкогоров не остался в стороне и от бурлившей в то время и политической жизни. Он был членом Земского собора во Владивостоке от Русской общественности Южного Китая. Позже, понимая, что уже ничто не спасет белую идею, он решил совсем отойти от политики. Последней работой, которую опубликовал ученый, было его введение в курс этнографии Дальнего Востока, который он прочитал в ГДУ в 1921 – 1922 гг. В ней он дал, как рабочую гипотезу, таблицу, в которой обосновал место этнографии, антропологии и археологии в классификации наук. «Можно предположить, – писал Широкогоров в заключении, – что дальнейшее изучение антропологии, языков и этнографии позволяет установить физическое происхождение этносов, происхождение языков и их распространение (по родству), этнографических циклов (по содержанию комплексов) и этнографических зон (по географическому распространению)»[8].
Сейчас трудно судить, чем руководствовались Сергей Михайлович и Елизавета Николаевна, решая уехать в Китай. Просматривая архивные материалы и, в частности, переписку ученого, можно сделать вывод, что Широкогоровы думали покинуть Россию на время, но получилось – навсегда.
В поисках лучшей работы и условий жизни Широкогоровы переезжали с места на место. С осени 1922 г. по 1926 г. они жили в Шанхае[9]. До 1926 года он работал в St. Gohu’s Университете. Судя по документам, С.М. Широкогоров до последнего момента не считал себя эмигрантом. В Шанхае он сдал в печать новый научный труд, написанный еще во Владивостоке. Он хотел опубликовать его как Известия Государственного Дальневосточного университета, но бывшие коллеги отказали ему в этом.
Сергей Михайлович являлся действительным членом The North China Branch of the Royal Asiatic Society (1923 – 1939), неоднократно выступал с докладами, публиковал свои статьи[10].
До 1924 г. С.М. Широкогоров переписывался с деятелями ОИАК, посылая им свои книги.
Переехав в Пекин, он устроился в пекинский Институт синологии, где работал с 1926 по 1928 г. Затем Широкогоровы переехали в г. Амое и Сергей Михайлович преподавал в местном университете (Amoy University). Не зная китайского языка, С.М. Широкогоров старался с помощью переводчиков уточнить многие детали этноса китайцев, занимаясь даже проблемами сравнительной лингвистики и фонетики. Затем работал в Антропологическом институте (Anthropological Institute, Sun Yat-sen University, 1928), потом в Academia Sinica в Кантоне. В это время он усиленно занимался сбором антропологических материалов в провинции Fukien, Kwangtung и Tunnan. Им было измерено около десяти тысяч человек, из них шесть тысяч детей «на предмет изучение процесса роста»[11]. С осени 1930 по 1936 г. он работал в пекинском колледже Цинхуа (Tsing Hua College, Peiping). Он продолжил публиковать свои труды. В сентябрьском номере 1932 г. журнал «The China Journal and Science and Arts» опубликовал статью С.М. Широкогорова «Этнологические исследования в Сибири, Монголии и Северном Китае», а в другом номере вышла работа его жены «Народная музыка в Китае» (Folk Music China), в которой были ноты на напевы тунгусских и маньчжурских шаманов.
О последних годах жизни ученого имеются очень отрывистые сведения. С.М. Широкогоров не поддерживал близких отношений ни с кем, предпочитая жить затворником и все свободное время посвящать науке[12]. Известно, что он был деятелем “Антикоминтерна”, проповедовал монархистские идеи.
Широкогоров писал: «Династия Романовых, сохранив индивидуальность народов, населяющих империю, своей деятельностью провела в жизнь, укрепила и развила идею русского государства. Она создала величайшую империю и подняла народ на высоты, с которых руководится культура всего человечества. Своим личным примером она воспитала в подданных чувство Православной справедливости, уважение к личной свободе и любовь к России»[13].
Сергей Михайлович Широкогоров скончался 19 октября 1939 г. в Пекине. Он был очень разносторонним ученым. Даже написал либретто к опере на историческую тему из маньчжурского фольклора. Некрологи по поводу смерти известного востоковеда были опубликованы во многих научных издания в Китае, а также в парижских газетах «Последние новости» и «Возрождение».
По поводу смерти ученого эмигрант из Тяньцзиня Иван Иннокентьевич Серебренников написал в своем дневнике: «2 ноября 1939 г. В четверг, 19 октября, в Пекине скончался профессор Сергей Мих[айлович] Широкогоров. Покойного я видел мимолетно только один раз – это было несколько лет тому назад в Тяньцзине. Можно сказать, что я не был с ним знаком.
Покойный был выдающимся этнографом и антропологом, тунгусоведом преимущественно. Им опубликован – главным образом, на английском языке – ряд ценных научных трудов, надлежащая оценка коих может быть произведена только специалистами. Я прочел когда-то только некоторые его журнальные статьи – но и в этих трудах меня поражала та глубина мысли, что была присуща покойном русскому ученому. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу: покойный профессор, как ученый, занимал среди научных сил русской эмиграции в Китае, одно из первых мест, если не самое первое.
Конечно, если бы он не был оторван от родной почвы, он сделал бы вдесятеро более…
Одним из последних капитальных трудов С.М. Широкогорова было его монументальное исследование под заголовком «Психоментальный комплекс тунгусов» [14] – нужно думать, это ценнейший вклад в сокровищницу мировой этнографии».
_________________________
[1] Решетов А.М. С.М. Широкогоров – сотрудник МАЭ // Развитие культуры в каменном веке: Краткое содержание докладов на Международной конференции, посвященной 100-летию Отдела археологии МАЭ. СПб., 1997. С. 30 – 32.
[2] Тарасова А.И. В.К. Арсеньев в переписке современников: (По неопубл. материалам) // Дальний Восток. 1979. № 8. С. 124 – 125.
[3] Широкогорова Е.Н. Северо-западная Манджурия: (Геогр. очерк по данным маршрутных наблюдений). Владивосток: Тип. Обл. земской управы, 1919. С. 1.
[4] Широкогоров С.М. Опыт исследования основ шаманства у тунгусов. Владивосток: Тип. Обл. земской управы, 1919. С. 3 – 4.
[5] РГИА ДВ. Ф. 226. Оп. 1. Д. 521. Л. 15об.
[6] Широкогоров С.М. О методах разработки антропологических материалов. (Критический разбор работы С.И. Руденко: «Башкиры. Опыт этнологической монографии. Ч. I. Физический тип башкир»). Владивосток, 1919. С. 1.
[7] Широкогоров С.М. Опыт исследования основ шаманства у тунгусов. Владивосток: Тип. Обл. земской управы, 1919. С. 4. (Ученые зап. ист.-фил. фак-та во Владивостоке. 1919. – Т.I, отд. I). (Б-ка ОИАК. № 10654. С автогр.: «В библиотеку О-ва изуч. Ам. края от автора».
[8] Широкогоров С.М. Место этнографии среди наук и классификация этносов: (Введение в курс этнографии Дальнего Востока, прочит. в 1921 – 22 ак. году в Дальневост. гос. ун-те). Владивосток, 1922. С. 22.
[9] Домашний адрес Широкогоровых в Шанхае: 1923 – 210 rue Bourgeat; 1925-26 – 1213 rue Lafayette.
[10] “General theory of Shamanism among the Tungus” was published in Vol. LIV, 1923, pp.246-249 и др.
[11] Hoover Institution – Гуверовский институт революции, войны и мира – США. Serebrennikov I. Box 4. Письмо Е.Н. Широкогоровой от 21 февр. 1940.
[12] Домашний адрес Широкогоровых в Пекине: 1938-1939. 1A Ching Shan Hou Ta Chieh.
[13] Значение династии Романовых для России: (Речь произнес. Проф. С.М. Широкогоровым в Российском доме в Пекине, 3-го июля в память 325-тилетия Дома Романовых) // Кит. Благовестник. 1938. № 10-11 (окт.-нояб.). С. XXIII.
[14] Shirokogoroff S. M. Psychomental complex of the Tungus. — London: Kegan Paul, Trench, Trubner & Co, 1935. — 469 p. (переиздано в 1982 г. AMS Press, New York).
Читайте в ЦНБ ДВО РАН:
Широкогородов, С. М. Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений / С. М. Широкогоров. – Изд. 3-е. – Москва : Либроком, [2012]. – 134, [1] с. – (Академия фундаментальных исследований: этнология). – Библиогр.: с. 132-134.
Широкогородов, С. М. Письма к В. М. Алексееву (1927-1932) / С. М. Широкогоров ; отв. ред. А. А. Сирина ; РАН, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. – Москва : Наука, Вост. лит., 2016. – 118 с. : ил. – Рез. англ. – Библиогр. в подстроч. примеч.
Широкогородов, С. М. Социальная организация северных тунгусов (с вводными главами о географии расселения и истории этих групп) : пер. с англ. / С. М. Широкогоров ; сост. и отв. ред.: А. А. Сирина, В. Н. Давыдов ; РАН, Ин-т этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера). – Москва : Наука, Вост. лит., 2017. – 710 с., [1] л. ил. : ил. – (Этнографическая библиотека). – Библиогр. в тексте.