А.А. Хисамутдинов, заведующий сектором изучения книжной культуры ЦНБ ДВО РАН
Евгений Спальвин – японовед и библиотекарь
Очерк посвящен японоведу Евге́нию Ге́нриховичу (Феликс Евгений Леопольд) Спа́львину (латыш. Eižens Spalviņš, яп. 須春院 или スパルウヰン; 11 октября 1872, Адзель, Латвия — 10 ноября 1933, Харбин) и его интересам в библиотечном деле. Отмечена и его вторая жена Елизавета Александровна Маеда (Маэда) (1880 – после 1935) – библиотекарь Восточного института во Владивостоке. В ЦНБ ДВО РАН находятся сочинения востоковеда.
Несмотря на многочисленные контакты России и Японии, изучение этой страны долгое время находилось на крайне низком уровне. Первоначальная информация о Японии накапливалась в основном в виде воспоминаний и туристических впечатлений. Даже составление первых русско-японских словарей и знакомство с японской литературой не могло решить эту проблему. Первым японоведом России считается профессор Восточного института Евгений Генрихович Спальвин. Во время учебы на восточном факультете Санкт-Петербургского университета он изучал китайский, монгольский, маньчжурский, корейский и японский языки. Последний — в виде факультатива. Вероятно, главной причиной его отъезда из Санкт-Петербурга на далекую окраину России явилась близость Владивостока с Японией, которую начинающий исследователь хотел узнать получше. Как и его коллеги по Восточному институту, Спальвин в 1898 г., до начала преподавания, отправился в научную командировку в Японию для совершенствования знаний по японскому языку.
В отчете о поездке сообщалось: «… Е.Г. немедленно по прибытии в Токио приступил к изучению сначала разговорного, а потом и книжного японского языка и ознакомился со всевозможными слогами письменности: историческим, официальным, коммерческим, газетным, беллетристическим, со слогом рассказчиков, писем, телеграмм и проч. Тщательно проштудировав лучшие европейские пособия по изучению японского языка, он выработал еще и собственный взгляд на японскую грамматику и подготовил систематические курсы к ее познанию. Так как при изучении японского, собственно книжного языка, представляется делом чрезвычайной важности знание усвоенных японцами чтений китайских иероглифов, то Спальвин собрал богатейшие материалы по этому вопросу и подготовил словарь в 9000 иероглифов, с показанием массы их различных, но постоянных сочетаний. Далее он собрал народные предания и рассказы, а изучая быт японцев, особенно усердно следил за текущей японской жизнью и собрал массу материалов для ее выяснения, каковы: официальные документы, коммерческие публикации, письма и другие бумаги, имеющие несомненное значение как в бытовом отношении, так равно для грамматики, стилистики и диалектики японского языка»[1]. 23 августа 1900 г. Е.Г. Спальвина зачислили в состав преподавателей Восточного института, одновременно он стал заведовать институтской библиотекой.
2 сентября 1900 г. во Владивостоке ничем особенным не запомнился его жителям. Если не считать того, что в Восточном институте со своей первой лекцией по японоведению выступил Е.Г. Спальвин. «На мою долю выпало открыть первый в России курс лекций по японской словесности. Вполне сознавая огромную трудность и ответственность возложенной на меня задачи, я приступаю к выполнению ее полным душевного волнения. Волнуют меня три чувства: и робость, и гордость, и благодарность. Робость начинающего, делающего первые шаги, – дай Бог, чтобы они были твердыми! Гордость сознания величины своей задачи и своих молодых сил к исполнению ее, – Бог даст, и сила превратится в дело! Благодарность ученика, имевшего счастье сидеть у ног великих учителей и слушать их слова и наставления, – да примут ее в этот знаменательный для меня час и те, которых уже нет в живых, и те, которые далеко в Петербурге и не могут присутствовать здесь, и тот, наконец, который стоит во главе этого благородного учреждения, принадлежность к составу которого составляет мне честь и славу[2]».
Евгений Генрихович участвовал и в формировании преподавательского состава Восточного института. Стать лектором института он пригласил, например, японца Кииоцугу Маэда, который сыграл большую роль в становлении кафедры японского языка. «Интересуясь с малолетства народным языком и бытом, – писал Спальвин, – он во время пребывания своего в различных частях Японии занимался исследованием местных наречий и обычаев. Между прочим, он для меня на основании своих записок составил сборник рассказов и преданий, записанных им со слов местных жителей различных частей Японии, с сохранением местных особенностей языка и произношения, и тем вполне доказал не только понимание им важности подобного рода исследований, но и умение заниматься ими»[3].
К глубокому огорчению профессоров и студентов Восточного института, Маэда недолго был в стенах института. Он погиб у себя на родине от руки одного шовиниста. «[…] З.А. Маэда был незаменимым на своей должности лектора, – писали его коллеги, – ввиду чего всегда высоко ценился как Конференцией, так и в особенности и.д. проф. японской словесности Е.Г. Спальвиным, для которого покойный был, кроме того, весьма полезным сотрудником в деле издания учебных пособий по японскому языку. Исключительная скромность, внимательность и сердечность покойного З.А. Маэда не могли не создать общего расположения к нему со стороны преподавательского состава института»[4].
Сразу же после окончания Боксерского восстания в Восточный институт стало поступать немало редких материалов. Библиотека пополнилась уникальными, порой единственными в мире раритетами и манускриптами. Большинство из них были привезены в альма-матер слушателями и преподавателями Восточного института. Прекрасная библиотечная коллекция росла так быстро, что заполнила все помещение. «Библиотека института, беспрерывно расширяющаяся, давно уже стеснена в помещении до невозможности почти работать. Драгоценный китайский архив по-прежнему хранится в одной подвальной комнате, приспособленной только для хранения его, но не дающей за темнотою никакой возможности заниматься разработкою бумаг. Часть китайской библиотеки, в количестве свыше 20.000 томов, не относящихся к преподаванию, но представляющих собою во всей целостности и ценности редкую коллекцию изданий, пришлось уложить в ящики и перенести на чердак. Японский отдел должен был переместиться в полутемную комнату»[5].
Недостаток времени мешал Спальвину углубиться в эту работу. Удачей было то, что вдова Маэды Екатерина Александровна Маэда согласилась вести в библиотеке японский отдел. Хорошо зная иероглифику, позднее она смогла обслуживать также китайский и корейский отделы. Огромный подарок библиотеке Восточного института сделал генерал-губернатор Н.И. Гродеков. Его книги были выделены в особый отдел, который назвали «Гродековским»[6]. Позднее в Восточный институт поступила библиотека купца первой гильдии и известного китаеведа-любителя М.Г. Шевелева.
В дни празднования 50-летнего юбилея Владивостока возникла мысль основать в городе университет. В докладной записке министерству просвещения отцы города подчеркивали, что “благодаря существованию в гор. Владивостоке Восточного института создаются особые благоприятные условия для открытия других факультетов: восточно-филологического, юридического и экономического, путем преобразования института с расширением или выделением юридических и экономических дисциплин, уже представленных в настоящее время в институте»[7]. Благое пожелание долго оставалось на бумаге. Только в 1916 г. министерство просвещения откликнулось на предложение, но пожелало, чтобы Владивостокский университет был с медицинским факультетом, что несколько расходилось с первоначальным замыслом – открыть университет с высшей технической школой. При вопросе о реорганизации Восточного института Е.Г. Спальвин предложил обратить особое внимание на расширение издательской программы[8]. Последнюю награду от царского правительства – орден Святого Владимира 4-ой степени – Е.Г. Спальвин получил в первый день 1917 г.
Гражданская война разом разрешила все проблемы и ускорила открытие университета: во Владивосток вместе с частями Белой армии прибыли некоторые профессора и тут же столкнулись с необходимостью найти работу. 17 апреля 1920 г. на основе Восточного института был торжественно открыт Государственный Дальневосточный университет (ГДУ), а 30 мая 1921 г. профессор Спальвин стал деканом его восточного факультета. В честь очередной годовщины основания Восточного института 3 ноября 1920 года Е.Г. Спальвин организовал «чашку чая»[9]. В последний год гражданской войны он был директором-распорядителем товарищества «Свободная Россия».
С окончанием гражданской войны многие профессора и студенты навсегда покинули родину. 20 октября 1922 г. ректор ГДУ Г.В. Подставин передал временно свои обязанности Е.Г. Спальвину[10]. Надо отметить, что новая власть сразу же проверила материальное состояние университета. В соответствующем акте было отмечено, что университетское имущество находится в полой сохранности[11].
Без сомнения, Гражданская война нанесла большой ущерб развитию отечественного востоковедения. Это произошло не только из-за того, что часть востоковедов навсегда уехала из России. Вскоре был ужесточен и режим выезда из Советской России, в том числе и в страны Дальнего Востока, резко была изменена и программа обучения на восточном факультете ГДУ. Востоковедение поставили на обслуживание правящего коммунистического режима. Упор же стал делаться на основательную марксистскую подготовку[12]. На восточном факультете ГДУ было два разряда: китайский (с монголо-бурятским и маньчжуро-тунгусским языками) и японский, также были кабинеты китаеведения, японоведения, английского языка и англо-американской литературы, истории культур, маньчжуроведения с монгольским подотделом и лабораторией товароведения. За неимением специалистов не велись занятия в корейском разряде. Уровень языковой подготовки в этот период был значительно ниже, чем даже в первые годы после открытия Восточного института. Введение лабораторно – группового метода еще больше ухудшило качество подготовки специалистов, при этом немало студентов отчисляли из ГДУ по разным причинам – от политических до дисциплинарных. С каждым годом все больше внимания стало уделяться подготовке военных переводчиков. В основном научная деятельность востоковедов, этнографов и краеведов была сконцентрирована в Краеведческом НИИ при ГДУ, где также проводились регулярные встречи исследователей- с научными докладами и обменом мнениями. 24 января 1925 года, например, Е.Г. Спальвин и Н.В. Кюнер рассказали собравшимся о своем японском коллеге профессоре Рюзо Тории (1870 – 1853).
Профессор Спальвин вел следующие предметы в ГДУ: Введение в изучение японского языка и письменности; Практические занятия по введению в изучение японского разговорного языка; Современный политический строй Японии; Ведение в изучение японского книжного языка (с текстами); История социально-канонического строя и общественного движения в Японии.; Каллиграфия и пересказ текстов, свободный разговор[13]. Он был действительным членом секции лингвистики Краеведческого научно-исследовательского института, научных обществ в Токио: Народоведения, Японо-русского, Азиатского, Россиа-кенкю-кай и др.
В 1925 г. Е.Г. Спальвин покинул Владивосток и уехал в Японию, где он стал представителем Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, а также секретарем по культуре посольства СССР в Токио.
В стране Восходящего солнца Е.Г. Спальвин прожил шесть лет. Затем он переехал в Харбин, где его назначили советником КВЖД. В Китае Спальвин продолжил научную деятельность, публиковал библиографию. В своей работе «Японская библиография Маньчжурского конфликта, политико-экономических основ, обстановки и перспектив его» [14] Е. Г. Спальвин писал: «Автор считает 18 сентября 1931 г. поворотной датой в истории Маньчжурии (объявление Маньчжурии самостоятельным государством), после которой японская литература о Маньчжурии изменила характер. Литература стала поднимать вопросы военной поддержки нового государства и давать оценку военно-политическому аспекту конфликта. Обзор книг дается с учетом этих основных направлений японской литературы о конфликте в Маньчжурии»
Евгений Генрихович Спальвин скончался 10 ноября 1933 г. в Харбинской центральной железнодорожной больнице.
Всю свою жизнь Спальвин любил своих учеников, которые с успехом продолжили его дело. «В чем заключается наука? – говорил он. – Направляй свои помыслы на этот путь, возьми просвещенного учителя, принимай от него учение, вращайся среди хороших друзей и пользуйся их поддержкой. Возбуждать в себе помыслы зависит от нас самих, но учиться пути – для этого нужно пользоваться силами учителя и друзей. Даже самое незначительное дело, самое пошлое занятие повседневной жизни трудно выполнить без учителя, без метода, без наставления, полагаясь только на свое собственное влечение, – трудно выполнить его, несмотря ни на какие собственные таланты и силы»[15]. Эти мысли Спальвин почерпнул в конфуцианстве. Этому он следовал и в своей жизни.
В настоящее время личная библиотека Е.Г. Спальвина находится в собрании Института восточных рукописей РАН (Санкт-Петербург).[16] Несколько книг из этой коллекции имеет и ЦНБ ДВО РАН.
_____________________________
[1] Таберио Н.П. Записка о состоянии Восточного института за 1899 – 1900 академический год // Известия Восточного института. 1901. Т. 2, вып. 2. С. 92.
[2] Спальвин Е. Очерк основ языка и письменности японцев: Вступит. Лекция, произнес. в Вост. ин-те 2 сент. 1900. Владивосток: Паровая типолитогр. Т-ва Сущинский и К., 1900. С. 1.
[3] Протоколы заседаний Конференции Восточного института. Заседание 18 авг. 1900 г. // Известия Восточного института. 1900. Т. II, вып. I. С. 17.
[4] Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 1907 г. Владивосток: Типолитогр. Вост. ин-та, 1908. С. 5.
[5] Отчет о состоянии и деятельности Восточного института за 1904-й год. Владивосток: Тип. газ. «Дальний Восток», 1907. С. 3.
[6] Амурский Н. Акт в Восточном институте // Владивосток. 1901. 28 окт. (№ 44).
[7] Докладная записка о назревших нуждах Восточного института в связи с вопросом о его реорганизации. Владивосток, 1916. С. 2.
[8] РГИА ДВ. Ф. 226. Оп. 1. Д. 471. Л. 171 – 176.
[9] ГАПК. 117. 3. 1. С. 152 об.
[10] ГАПК. Ф. 117. Оп. 3. Д. 12 – а. Л. 278.
[11] Там же. Л. 290 – 290 об.
[12] Георгиевский А.П. К пятилетию советского Дальневосточного Государственного университета (1922 – 1927) // Дальневосточный государственный университет. Отчет за 1926 – 27 г. Владивосток: Тип. ГДУ, 1928. С. 8.
[13] ГАПК. Ф. 117. Оп. 3. Д. 13. Л. 278 об.
[14] Спальвин Е.Г. Японская библиография Маньчжурского конфликта, политико-экономических основ, обстановки и перспектив его. Харбин: Тип. КВЖД, 1932. 77 с.
[15] Цит. по: Хисамутдинов А.А. «Возьми просвещенного учителя»: Е.Г. Спальвин // Власть книги: Альманах. Владивосток, 2002. № 3. С. 83 – 87.
[16] Маранджян К. Г. Коллекция Е.Г. Спальвина в собрании ИВР РАН // Письменные памятники Востока. 2018. Т. 15, № 2 (33). С. 88—97.
Читайте в ЦНБ ДВО РАН:
Спальвин, Е. Г. Хрестоматия разговорного японского языка. Ч. II / Е.Г. Спальвин; Восточный Институт. – Владивосток: Паровая Типо-литогр. газ. «Дальний Восток», 1907. – 305 с. разд. паг. – (Известия Восточного Института; т. XVII). – Рус., яп. – Напечатано по определению Конференции Восточного Института. Место хранения: Отдел ЦНБ ДВО РАН при ИИАЭНДВ. Инв. № 57772; б/н. – 3 экз. – Сохранность экземпляра: в конверте, паг.: III-IV, 303 с. – Штамп: «Библиотека ДВ Филиала АН СССР», «Библиотека ДВО АН СССР».
Спальвин Е. Г. Практические японские разговоры: Пособие для изучения простейших форм японского разговорного языка и для введения в японскую письменность. Ч. 1 : Японский текст : (На четных страницах в форме китайско-японского смешанного письма – канна-модзири-бунъ, на нечетных же в форме чисто японского письма – канна-бунъ) / Е. Г. Спальвин ; Восточный Институт. – Владивосток: Типо-литогр. Вост. Ин-та, 1909. – 450 с. разд. паг. – (Известия Восточного Института; т. XXIV). – Напечатано по определению Конференции Восточного Института. – Рус., яп. Место хранения: Отдел ЦНБ ДВО РАН при ИИАЭНДВ. Инв. № 57792. –Сохранность экземпляра: в конверте, паг.: VII-XXXVI, 420 с. – Штамп: «Ю-Усс. Отделение Русского Географического Общества», «Библиотека ДВ Филиала А. Н. СССР». – Инв. № 57793. – Штамп: «Ю-Усс. Отделение Русского Географического Общества».
Спальвин, Е. Г. Критика и библиография. Т. 1, вып. 1, № 1–12: Библиографические заметки по японоведению / Е. Г. Спальвин; Восточный Институт. – Владивосток: Типо-литогр. Вост. Ин-та, 1909. – 21 с. – (Известия Восточного Института; т. XXXI, вып. 1). – Рус., яп. – Напечатано по определению Конференции Восточного Института. Библиотечно-редакционная комиссия при Конференции Восточного Института: П. П. Шмидт, Е. Г. Спальвин, Н. И. Кохановский. Место хранения: Отдел ЦНБ ДВО РАН при ИИАЭНДВ. Инв. № 57786. – Штамп: «Библиотека ДВ Филиала А. Н. СССР».
Каталог библиотеки Восточного Института. Ч. II: Иностранные сочинения, за исключением восточных. Вып 1: Aalst-East India (Tibet) / Восточный Институт; сост. [зав. библиотекой] Е. Г. Спальвин. – Владивосток: Изд. и печать Вост. Ин-та, 1913. – Стб. 1-416. – (Известия Восточного Института: Особое приложение; вып. 1 [Прилагается к 12-му году издания]). – Напечатано по определению Конференции Восточного Института. Место хранения: Отдел ЦНБ ДВО РАН при ИИАЭНДВ. Инв. № 57816. – Штамп: «Библиотека ДВ Филиала Академии Наук», «Библиотека ДВ отд. АН СССР». – Инв. № 57842. – Штамп: «Библиотека ДВ отделения АН СССР».
Спальвин, Е. Г. Очерк основ языка и письменности японцев: вступительная лекция, произнесенная в Восточном Институте 2 сентября 1900 г. / Е. Г. Спальвин. – Владивосток: Паровая тип. Т-ва Сущинский и К-о, 1900. – 32 с. – Извлечено из I-го выпуска II тома «Известий Восточного Института». – Отд. отт. Место хранения: Отдел ЦНБ ДВО РАН при ИИАЭНДВ. Инв. № 62185. – Штамп: Библиотека ДВ отделения Акад. Наук СССР», «Библиотека ДВ отд. АН СССР», «Библиотека Владивостокского отд. Госуд. Географического О-ва». – Шифр: 4. С 71.