А.А. Хисамутдинов, заведующий сектором изучения книжной культуры ЦНБ ДВО РАН
Николай Пальчевский со своим учеником В.К. Арсеньевым по Приморью
Очерк посвящен дальневосточному исследователю-лесничему Николаю Александровичу Пальчевскому (1862 – 1909), флористу, краеведу и организатору науки, одному из инициаторов открытия морской биологической станции во Владивостоке. Пальчевский считается одним из учителей В.К. Арсеньева.
27 октября 1896 г. в зале Общества изучения Амурского края (ОИАК) во Владивостоке было многолюдно. Ботаник В.Л. Комаров прочитал с воодушевлением свое сообщение о «Манджурской экспедиции 1896 г.».[1] Одним из слушателей, кто внимательно следил за докладом будущего академика, был казачий офицер Н.А. Пальчевский. В повестке дня стоял и его отчет, но Пальчевский решил снять свое сообщение, так как хотел лучше разобраться в том, о чем рассказывал петербургский ученый. После того, как разошлись слушатели, офицер попросил Владимира Леонтьевича задержаться на несколько минут. Н.А. Пальчевский хотел показать ботанику тезисы своего доклада об учреждении ботанической секции в ОИАК. Комарову пришлось провести в музее несколько часов, чтобы не только вникнуть в задачи Пальчевского, но и предложить конкретные идеи для начала систематических ботанических исследований в крае.
Николай Александрович Пальчевский родился 1 октября 1862 г. в небогатой семье военного врача Оренбургского госпиталя.[2] Отец хотел, чтобы сын сделал военную карьеру, и мальчика отдают учиться в Оренбургскую Неплюевскую военную гимназию (позднее кадетский корпус). Там он учится легко, особенно отличаясь в естественных науках. Уже с четвертого класса мальчик считался лучшим географом гимназии и однажды заслужил яблоко из рук Пржевальского, проезжавшего через Оренбург и посетившего гимназию. 7 августа 1882 г. Н. Пальчевский поступил в Александровское военное училище, где не расстался с увлечением естествознанием, а через два года в звании старшего хорунжего был направлен служить на Дальний Восток в Уссурийский пеший казачий полубатальон с обязательством прослужить на действительной службе три года.
17 августа 1884 г. он приступил к своим обязанностям. Служба молодого офицера протекала спокойно. Уже через год он был произведен в сотники и назначен на ответственную должность заведующего оружием в полубатальоне. Служебные обязанности Пальчевский выполнял добросовестно, хотя и без души. Зато в свободное время он полностью посвящает себя изучению дальневосточной природы. Если к 19 годам он сумел собрать коллекцию оренбургской флоры, состоящую из 400 экземпляров (ее он послал профессору Петербургского университета А.Н. Бекетову), то сейчас он увлечен растительностью.
В октябре 1886 г. Н.А. Пальчевского назначили заведующим казачьим поселением Полтавского станичного округа. Здесь-то, совершенно неожиданно для самого Пальчевского, появилась у него возможность в полной мере проявить свой дар исследователя. Настоящим бедствием приморских крестьян был «пьяный» хлеб, грибковая болезнь злаковых культур, которая порой губила значительную часть урожая. На нее жаловались Пальчевскому казаки-поселенцы, подробнее об этой болезни хлебов рассказал ему Фёдор Фёдорович Буссе, часто приезжавший в станичный округ Н.А. Пальчевского по делам и подружившийся с молодым офицером, несмотря на разницу в возрасте.[3] Он-то и предложил Николаю Пальчевскому принять участие в исследовании причин болезни.
С апреля по декабрь 1888 г. по распоряжению командующего войсками Приморской области Н.А. Пальчевский был командирован для научных исследований. Позже он напишет: «Я понимал всю трудность предлагаемой работы, во-первых, грибы не входили в программу моих обычных в свободное от службы время ботанических занятий, а, во-вторых, ознакомившись еще до письма Буссе с природой «пьяного» хлеба, я не нашел в микологии сколько-нибудь удовлетворительного ответа о тех формах, которые мне казались факторами этого явления. Однако, не будучи в состоянии указать вместо себя на какое-либо лицо, имеющее достаточный запас микологических знаний, или по крайней мере работающее по флоре края, я не считал за собой нравственного права отвечать отказом и надеялся пополнить пробелы многолетней наблюдательностью и коллекторским навыком».[4]
В наше время узкой специализации во всех областях науки трудно представить, что означало тогда для исследователя заниматься проблемами, с которыми он никогда раньше не сталкивался, но тем и отличается настоящий ученый от остальных, что смело, не страшась возможных неудач, берется за требуемое дело. Работал Н.А. Пальчевский в селе Григорьевке, в центре того района, где в основном сконцентрировался «пьяный» хлеб. Свободной квартиры в селе не нашлось, и исследователь разбил палатку прямо в поле у самой пашни. С ранней весны, когда проклевывались первые всходы, и до глубокой осени наблюдал исследователь за посевами, изучая все стадии развития болезнетворного грибка. В работе ему помогал видный ученый академик М.С. Воронин, которому Пальчевский посылал в Петербург свои пробы для анализов и определений.
«Наш юный край тишком далек от ученых центров и больших городов, —писал Пальчевский, —поэтому всякая работа на месте чисто от внешних обстоятельств весьма трудна, если не сказать невозможна: во Владивостоке нет в продаже положительно никаких инструментов для научных работ; единственная в городе частная аптека отвечает лишь узкой медицинской цели. Выписывая же все необходимое даже наложенным платежом, приходится ждать минимум два месяца, рискуя получить все побитым и поломанным; в городе две библиотеки—одна специально морская, а другая принадлежит зарождающемуся Обществу изучения Амурского края…».[5]
Кроме академика М.С. Воронина, были у Пальчевского и другие помощники—от академика К. И. Максимовича до простых крестьян. Внимательно следили за его работой и помогали чем могли члены Общества изучения Амурского края Буссе, Маргаритов и др. Вероятно, Воронин предложил Санкт-Петербургскому обществу естествоиспытателей избрать Н.А. Пальчевского своим членом. 28 октября 1890 г. это общество избрало его членом сотрудником по секции зоологии. Зимой Пальчевский засел за обработку полученных материалов, а с приходом весны вновь продолжил исследования. Работа эта была признана очень важной, и по распоряжению генерал-губернатора Приамурского края в 1891 г. в Санкт-Петербурге была напечатана книга Н.А. Пальчевского «Болезни культурных злаков Южно-Уссурийского края». Впоследствии, Амурско-Приморская сельскохозяйственная и промышленная выставка наградила Н.А. Пальчевского Большой серебряной медалью «за коллекцию и научную разработку вопроса о болезнях культурных злаков Южно-Уссурийского края».[6]
Одним из первых Ф.Ф. Буссе предложил Пальчевскому заняться изучением природы дальневосточных морей. Буссе всегда понимал важность таких исследований. В свое время капитан 1-го ранга С.О. Макаров поделился с ним своими проектами по изучению Тихого океана. Позже мореплаватель опубликует эти материалы в своем классическом труде «Витязь и Тихий океан». Не имевший семьи, Буссе предлагал всем ученым, приезжавшим во Владивосток, использовать для исследований свою квартиру. В свое время там разместились со своими приборами доктор В.И. Исаев[7] и поручик Л.И. Бородовский[8], которые занимались оформлением коллекции морской флоры бухты Золотой Рог. 11 декабря 1889 г. эти исследователи составили превосходную ихтиологическую коллекцию, которую они представили на специальном заседании в Морском собрании во Владивостоке. Дуплеты коллекции отправлены в Императорскую академию наук.
В мае 1888 г., как уполномоченный Первой Всероссийской рыбопромышленной выставки в Санкт-Петербурге, Буссе отобрал экспонаты из коллекции музея ОИАК. На этой выставке коллекция рыб получила золотую медаль. На следующий год Ф.Ф. Буссе стал Почетным членом ОИАК за “деятельное участие на пользу Общества, устройство [ихтиологической] станции».[9] Так постепенно формировалась идея организации систематических наблюдений за биологией моря.
Понимая, что служба все больше тяготит его, Н.А. Пальчевский решает уйти в запас, что он и сделал в самом начале января 1890 года. Но семью надо было чем-то кормить, и приказом № 4 от 4 апреля 1890 г. по корпусу лесничих он был назначен лесничим 2-го разряда в Сучанское лесничество. Через три года он получил чин лесничего 1-го разряда, а еще через три, в августе 1896 г., приказом генерал-губернатора Приамурской области был переведен в Островное лесничество, самое крупное в Приморской области. В том же году Пальчевскому пришлось участвовать в Первой всероссийской переписи населения в качестве заведующего переписным участком. Эта работа получила высокую оценку, а министр внутренних дел направил ему благодарственное письмо. Несколько позднее, 30 января 1897 г., он был награжден «Темно-бронзовой медалью «За труды по первой всеобщей переписи населения», а 7 марта 1898 г. был подписан указ о его награждении орденом Анны 3-й степени. 4 апреля 1897 г. Н.А. Пальчевского произвели в надворные советники. В эти годы Николай Александрович увлекся изучением быта коренных народностей Дальнего Востока. В 1896 г. он передал крупную коллекцию быта тазов в музей ОИАК.[10]
Главным смыслом жизни Н.А. Пальчевского стало Общество изучения Амурского края. Именно в нем исследователь нашел отдушину для своего страстного увлечения природой. Отдавая Обществу по семь часов в день, Пальчевский любил повторять: «Мы лелеем святой огонек нашего Общества со всей материнской ревностью». Каждое воскресенье он организовывал экскурсии с детьми по музею, привел в порядок уникальную библиотеку Общества. За большие заслуги перед Обществом его избрали в члены-соревнователи.
Являясь Островным лесничим Приморской области, Н.А. Пальчевский был обязан следить не только за охраной морских территорий, но и осуществлять научную работу, для чего к нему прикрепили двух ихтиологов. В основном они проводили исследования на паровой шхуне «Сторож», плававшей от р. Тюмень-Ула (Туманная) до зал. Де-Кастри и паровой шхуне «Пурга», находившейся в районе южного Сахалина. Это и стало одной из причин того, что Н.А. Пальчевский использовал трибуну Общества для своей главной мечты—организации при Обществе морской биологической станции с кабинетом и лабораторией. Это было непростой задачей, так как у Общества совсем не было средств. Большим энтузиастом создания такой станции стал председатель ОИАК врач Н.К. Эпов.[11] Выйдя в отставку и уезжая в Санкт-Петербург, он обещал коллегам помочь в столице по сбору средств. Распорядительный комитет передал ему следующее письмо: «Вполне сочувствуя благому предложению Вашему об учреждении при Обществе изучения Амурского края зоологической станции, Комитет общества в заседании своем от 2 сего июля [1897] постановил: открыть подписку в пользу названной станции и затем внести в общее собрание предложение о наименовании капитала для поддержки деятельности зоологической станции при Обществе изучения Амурского края – капиталом Н.К. Эпова в память долголетней деятельности на пользу изучения Амурского края».[12]
Единомышленником Пальчевского стал доктор Н.В. Кирилов, который считался настоящим энциклопедистом края.[13] В свое время он работал на Сахалине, где накопил немало интересных материала. 2 ноября 1899 г. Кирилов выступил в ОИАК с сообщением “Морские промыслы Южного Сахалина”. Впоследствии он очень помог известному путешественнику В.К.Арсеньеву в познании нашего края. Очень много исследований по изучению морской флоры провел во Владивостоке коллега Кирилова зоолог А.А. Бунге.[14]
В апреле 1900 г. Н.А. Пальчевский выступил на общем собрании Общества изучения Амурского края с докладом о проекте сметы морской биологической станции. К сожалению, быстрой поддержки от власть имущих было ожидать трудно. В своем письме из Санкт-Петербурга Н.К. Эпов писал: «Теоретическое сочувствие высказывают все — ведь оно ничего не стоит, да и ученые приличия того требуют. Что же касается до выполнения, то кому какое дело до далекой окраины, где и люди едва ли есть. Личных выгод никому из здешних от этой станции не будет, следовательно, пусть об этом заботится тот, кому интересно. Вот почему, как и во всяком другом деле, нечего надеяться на Петербург, а надо все создавать самим».[15]
Неутешительные успехи были и во Владивостоке. Местное начальство весьма прохладно отнеслось к идее краеведов. «Пользуясь тем обстоятельством, – отмечалось в отчете ОИАК, – что в начале 1899 г. происходили во Владивостоке заседания комиссии по размежеванию земель города Владивостока с разными ведомствами, комитет вошел в сношения с представителем министерства земледелия и государственных имуществ о том, чтобы участок, прилегающий к южной стороне участка Общества изучения Амурского края, был отведен в распоряжение Общества для устройства биологической станции. В подкрепление этого ходатайства председатель Общества А.Е. Черемшанский, просил члена комиссии В.П. Маргаритова поддерживать в комиссии эту мысль». Однако испрашиваемый участок был комиссией отведен министерству земледелия для промысловой станции, и ходатайство было отклонено (Ныне ул. Петра Великого, № 2, где располагается Приморрыбвод – Прим. А.А. Хисамутдинова). […] Еще в прошлом году Приамурский генерал-губернатор входил в министерство земледелия с ходатайством о разрешении Обществу изучения Амурского края учреждения в г. Владивостоке, с целью правильной научной постановки морских фаунистических исследований в крае, зоологической станции, а также о даровании в распоряжение названного общества ежегодной субсидии на предмет содержания этой станции. Министерство нашло, что вопрос об устройстве биологической станции во Владивостоке является еще недостаточно разработанным в Обществе изучения Амурского края и предполагало, что рациональное решение настоящего вопроса возможно лишь тогда, когда в состав Общества будут входить практически вполне знакомые с научно-промысловыми исследованиями люди, которые могли бы заведовать проектируемой станцией».[16]
Н.А. Пальчевский все же не терял надежды заручиться поддержкой видных ученых, а сам тем временем начал работы по созданию станции. Вначале он организовал маленькую лабораторию в двух полуподвальных комнатках. Постепенно собиралась литература по морской биологии. Не хватало только исследовательского судна типа «Сторож», с которого можно было бы вести систематические наблюдения. Неожиданная помощь энтузиастам создания во Владивостоке морской биологической станции пришла из Санкт-Петербурга. Императорское Русское географическое общество (ИРГО) решило послать на Дальний Восток. Корейско-Сахалинскую экспедицию возглавил магистрант зоологии П.Ю. Шмидт, который приехал во Владивосток 7 февраля 1900 г.[17] Цели экспедиции были предельно просты: исследования моря в зоологическом и гидрологическом отношениях, собирания коллекций фауны, флоры и даже этнографии.
П.Ю. Шмидт нашел самый теплый прием в Обществе изучения Амурского края. Уже с первых минут его стал опекать Н.А. Пальчевский. Сразу же Шмидта попросили выступить с публичной лекцией «Жизнь моря и изучение ее». 30 марта 1900 г. стал звездным часом не для приехавшего из Петербурга ученого. Увидев огромнейшую толпу слушателей в более чем 150 человек, Николай Александрович понял, что он был прав в вопросе учреждения морской биологической станции. Энтузиазм слушателей было трудно описать, вопросы сыпались одни за другим. Пальчевскому пришлось помогать коллеге и объяснять перспективный план исследования дальневосточных морей. Уезжая из Владивостока, П.Ю. Шмидт передал музею ОИАК экспонаты, а Н.А. Пальчевскому приборы и технические средства экспедиции. Так морская биологическая станция приобретала зримые очертания.
С активистом Общества изучения Амурского края С.В. Масленниковым Н.А. Пальчевский занимался формированием библиотеки ОИАК, разыскивая недостающие тома. Кстати, тот же Масленников[18] занимался изучением моря и имел труды по ее исследованию. 23 февраля 1901 г. Н.А. Пальчевский и Б.О. Пилсудский написали А.П. Чехову следующее письмо: «Многоуважаемый Антон Павлович! В г. Владивостоке, самом крупном пункте нашего Дальнего Востока до сих пор нет Публичной библиотеки, но даже и сколько-нибудь удовлетворяющего потребностям живущей здесь интеллигенции книгохранилища, которое давало бы материал при изучении той или иной отрасли знания, того или другого вопроса, касающегося здешнего края. Лучшею в городе является библиотека Общества изучения Амурского края, но и та слишком мала и нуждается в систематическом пополнении ее как многими сочинениями общего характера, так и специальными трудами.
Создать быстро хорошо обставленную научную библиотеку крайне ограниченными средствами трудно. Поэтому распорядительный комитет обращается к Вам, уважаемый Антон Павлович, с покорнейшей просьбой о бесплатной высылке Обществу Вашего описания острова Сахалина и путешествия на наш Дальний Восток».[19] Дело в том, что А.П. Чехов будучи проездом во Владивостоке с острова Сахалин несколько дней провел в библиотеке ОИАК. Писатель выслал свою книгу.
Надо отметить, что у Н.А. Пальчевского был сложный характер. Он мог по поводу и без повода вспылить и даже нагрубить. Порой Николай Александрович был нетерпим к чужому мнению. Найти объяснения этому довольно просто. Являясь единственным кормильцем, Николай Александрович имел большую семью. Он был женат на дочери мелкого чиновника Марии Васильевне Юбилянской, у них было четверо детей — два сына и две дочери. Один из сыновей Александр эмигрировал в США и в 1947 т. скончался в Сан-Франциско.
Зарплата была очень небольшой и Пальчевскому пришлось сильно вертеться, чтобы накормить всех, ведь научная деятельность не приносила ни копейки, и он часто нервничал. Н.А. Пальчевский придерживался строго нейтрального отношения к политике. Это и стало причиной того, что у него обострились отношения с некоторыми членами Общества изучения Амурского края, такими как, Н.В. Кирилов, Б.О. Пилсудский, Б.Д. Оржих и другими, и он счел за благо сложить с себя звание вице-председателя Общества и вообще выйти из него, о чем исследователь и написал в своем заявлении к общему собранию Общества 30 июля 1901 г. Надо отметить, что коллеги Пальчевского были весьма увлечены политической жизнью, порой переходящей в подпольную работу. В это время этнограф Б.О. Пилсудский был одним из первых участников маевки во Владивостоке.
Уход из ОИАК Н.А. Пальчевского значительно ухудшил положение с дальнейшим формированием Морской биологической станции. Как это часто было в те годы, науку двигали подлинные подвижники бескорыстного труда служению России. В январе 1902 г. Пальчевский был назначен запасным лесничим при Управлении государственных имуществ Приамурского края. В этот период своей жизни он и встретился с В.К. Арсеньевым, приехавшим к тому времени во Владивосток. Есть скромные труженики науки, чьи имена остаются неизвестными широкому кругу людей, и если о них когда-либо вспоминают, то только потому, что их жизнь оказалась каким-то образом связана с жизнью выдающихся деятелей. Таким ученым и стал Н.А. Пальчевский, которого В.К. Арсеньев с гордостью называл своим учителем и говорил, что только благодаря ему занялся исследованиями на Дальнем Востоке.[20]
Знакомство с Пальчевским многое значило для В.К. Арсеньева, Опытный, широко эрудированный человек с разносторонними интересами, Н.А. Пальчевский был рад передать молодому путешественнику как свои знания по истории, ботанике, зоологии, этнографии Дальнего Востока, так и собственную методику исследования. В течение 1902— 1903 гг. они вместе совершали небольшие экскурсии по южному Приморью, в основном вдоль побережья Японского моря, а в 1906 г., собираясь в свою первую большую самостоятельную экспедицию, В.К. Арсеньев пригласил Пальчевского принять в ней участие в качестве ботаника. Об этом их совместном путешествии можно прочитать в книге В.К. Арсеньева «По Уссурийскому краю». «Я не могу вычеркнуть из своей жизни Н.А. Пальчевского, – писал путешественник, – который взял на себя заботу о моем краеведческом образовании и который свел меня с целым рядом интереснейших людей. Общение с ними дало мне много научных знаний и указало истинные пути в дальнейшей научно-исследовательской деятельности”.
Обладая неуживчивым характером, Н.А. Пальчевский и в течение нескольких лет считал себя в ссоре с Арсеньевым, но незадолго до смерти, 24 января 1909 г., продиктовал своей дочери письмо путешественнику: «Милейший Владимир Клавдиевич! Размолвка с Вами, да еще на почве денежных счетов, которым я никогда не придавал никакого значения, была для меня невыносимо тяжелой, т. к. люди идей и труда должны работать в полном согласии. Я до глубины души обрадован вашей самокритикой и потому придаю забвению тяжелый для нас обоих инцидент. По возбужденному Вами вопросу о доплатах и вещах, я тоже могу просить Бас поставить на них крест, как совершенно недостойных в таком великом акте самосознания, который Вы проявили своим письмом. И так крепко жму руку милому таежнику Владимиру Клавдиевичу. По вопросу об упомянутых Вами руководствах для работ и коллекционирования я могу лишь сказать, что оно дополняет другое и потому, ввиду начала с нынешнего года переселенческих исследований со стороны ботанической и метеорологической; наше Правление по моему совету выписало то и другое пособие всего в количестве 40 экземпляров. Потому, я думаю, чтобы Вам не тратиться на это, Вы ввиду Ваших работ на общую пользу края, просите Заведующего Переселением Михаила Николаевича Савинского снабдить Вас по одному экземпляру этого издания. Очень рад Вашим успехам в деле исследования края, но для пользы дела позволяю себе просить Вас поберечь свое здоровье, т. к. иначе может случиться то, что со мной, а именно, надорвавшись на Сахалине, я оставлю весь свой громадный фактический и описательный материал, собранный за 25-летие служения краю, не разобранным».[21]
На Сахалине Н.А. Пальчевский побывал уже будучи в отставке. 30 мая 1907 г. по болезни он был уволен со службы с правом ношения мундира корпуса лесничих, но работу не оставил и по вольному найму поступил в Переселенческое управление производителем работ, а затем был назначен начальником экспедиции, снаряжаемой каждый год на Сахалин. Для исследователя это была хорошая возможность познакомиться с интереснейшей природой острова, пополнить свои коллекции. Работы Н.А. Пальчевского были в свое время широко известны. 12 октября 1905 г. на заседании Академии наук по представлению директора Зоологического музея Пальчевский был утвержден корреспондентом Зоологического музея Академии наук. Являлся исследователь и членом многих других научных обществ, было у него и такое необычное звание — Почетный Старик Комиссаровского поселка Южно-Уссурийского казачества.
В июле 1909 г., будучи на Сахалине, Пальчевский получил печальное известие из дома о смерти своей старшей и любимой дочери Ольги. Наскоро закончив дела переселенческой экспедиции, которой он руководил, Пальчевский выезжает во Владивосток, но не суждено ему было больше увидеть семью. Незадолго до прихода в порт, всего за 60 миль до Владивостока, он умер в своей каюте. Это произошло 29 июля 1909 г. В некрологе по поводу его смерти сообщалось: «При жизни Николая Александровича вокруг его имени не раз разгорались споры и полемика. На него нередко сыпались серьезные обвинения — это верно. Верно, также и то, что нередко эти обвинения были заслужены им самим. Но всегда, при всех обстоятельствах даже самые жестокие враги Николая Александровича признавали за ним одно чрезвычайно ценное свойство— его страшное трудолюбие. Кроме трудолюбия никогда не могли отрицать в нем и других качеств: например, его знание края и литературы о нем. Он отдавался научной работе с жадностью, с каким-то беспокойством».[22]
Сейчас имя Н. А. Пальчевского вспоминают чаще всего лишь как человека, ставшего научным наставником В.К. Арсеньева. Да, так счастливо сложились жизненные обстоятельства, что эти два увлеченных человека встретились, подружились и уже вместе смогли вписать свои страницы в историю изучения Дальнего Востока.[23] Между тем Николай Александрович Пальчевский является одним из тех, кто стал претворять идеи основания морской биологической науки на Дальнем Востоке. В 1987 году в честь 125-летия со дня рождения Н.А. Пальчевского Владивостокский горисполком своим решением № 766 от 4 декабря 1987 г. переименовал часть улицы Трактовая в Академгородке во Владивостоке в улицу им. Пальчевского. Теперь красивейшее здание «Национального научного центра морской биологии им. А.В. Жирмунского» ДВО АН СССР находится на улице, по которой в свое время немало ездил один из зачинателей морской биологии на российском Дальнем Востоке.
Автор благодарит ныне покойного академика А.В. Жирмунского за идею написать очерк о Н.А. Пальчевском.[24]
_____________________________
[1] Деятельность Общества // Отчет Общества изучения Амурского края за 1896 г. Владивосток, 1898. С. 7 – 8.
[2] Биографические сведения взяты из Послужных (Формулярных) списков Н.А. Пальчевского, которые хранятся в архиве ОИАК (составлен на 28 февр. 1907 г.) и РГИДВ. Ф. 702. Оп. 1. Д. 2229.
[3] Буссе, Федор Федорович (1838, СПб. – 1896, СПб.). Заведующий Переселенческим управлением в Южно-Уссурийском крае. 1-й председатель ОИАК (1884 – 88). Почетный член более 10 научных обществ России и зарубежных стран. За труд “Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский край в 1883- 1893 гг.” награжден Константиновской золотой медалью ИРГО (1897 – посмертно).
[4] Пальчевский Н.А. Болезни культурных злаков Южно-Уссурийского края. СПб, 1891. С. 2.
[5] Там же.
[6] Архив ОИАК. Наградной лист. Решение № 8 от 16 сент. 1899 г.
[7] Исаев, Василий Исаевич (1853, Москва – 1911, СПб.). Окончил медицинский факультет Московского университета. Доктор медицины (1887). Морской врач Сибирской флотилии (1877 – 82). Занимался научной работой на зоологической станции в Неаполе (1887 – 88). В кругосветном плавании на броненосном крейсере “Адмирал Нахимов” (осень, 1888). В ОИАК: изготовил для музея коллекцию рыб (1889). Почетный лейб-медик. Главный врач Морского госпиталя в Кронштадте.
[8] Бородовский, Леонид Иванович (1870 – 1906, СПб.). Поручик. В ОИАК: выступил с докладом о поездке по Юго-восточной Монголии (20 и 27 янв. 1892); член-соревнователь (4 марта 1893). Переехал в СПб., служил в Министерстве финансов.
[9] Архив ОИАК. Отчет ОИАК за 1889 г.
[10] Более подробно об этнографической деятельности Н.А. Пальчевского см.: Шульгина Т.С. Материалы к биографии Николая Александровича Пальчевского (1862 – 1909) // Материалы по истории Дальнего Востока. Владивосток, 1974. С. 144; Шульгина Т.С. Русские исследователи культуры и быта (конец XIX – начала XX века). Владивосток, Изд-во Дальневост. ун-та, 1989. С. 86 – 94, портр., список трудов, библиогр.
[11] Эпов, Николай Константинович. Старший врач Владивостокского крепостного пехотного полка. Исполнял обязанности председателя Общества врачей Южно-Уссурийского края (1897). В ОИАК: действительный член (4 июля 1888), заведующий библиотекой (1892), третий председатель распорядительного комитета (1895 – 97). Используя программу (правила) СПб. музея ИАН, разработал совместно с С.О. Макаровым систему музейных коллекций (1895).
[12] Деятельность Общества. Сношения общества с учеными обществами, учреждениями и частными лицами // Отчет ОИАК за 1897 г. Владивосток, 1899. С. 5.
[13] Кирилов, Николай Васильевич (1860, Вышний Волочек Тверской губ. – 1921, Благовещенск). Окончил медицинский факультет Московского университета (1883). Врач на Сахалине (30 окт. 1896-99). Врач Владивостокского крепостного полка (1900 – 02). Врач Переселенческого управления: Осиновская (1905 – 06), Ольгинская больницы (1906-11). За политическую пропаганду отбыл наказание (1908-09). Член-сотрудник ОИАК в Благовещенске (1893). Действительный член ОИАК (28 января 1893). Собирал для музея коллекции по рыболовству на Сахалине (1903).
[14] Бунге, Александр Александрович (1851, Дерпт – 1930). Сын известного зоолога Александра Андреевича Бунге. Окончил медицинский факультет Дерптского университета (1878). Доктор медицины (дек., 1880). Участник экспедиции ИРГО (1882-84) и Янской экспедиции (1885). Действительный член ОИАК (1897). Занимался разбором спиртовых коллекций (1897). В последние годы служил в Балтийском флоте.
[15] Пальчевский Н.А. Проект сметы морской биологической станции ОИАК. Владивосток, 1900. С. 10 -11.
[16] Деятельность и переписка по учреждению во Владивостоке биологической станции // Отчет ОИАК за 1899 г. Владивосток, 1903. С. 6.
[17] Шмидт, Петр Юльевич (1872, СПб. – 1949, Ленинград). Окончил СПб. университет (1895). Профессор Ленинградского университета. Ученый секретарь Тихоокеанского комитета АН СССР (1930 – 49).
[18] Масленников, Сергей Васильевич (1851 – 1906, Ольга, Прим. край). Геолог. В ОИАК: член-соревнователь (4 мая 1898); передал в о-во результаты исследований по трепанговому промыслу в Приморье и местонахождению нефти на о. Сахалин (1892).
[19] Лищинский Б.Д. Путешествие с Чеховым. Владивосток: Дальневост. кн. изд-во , 1989. С. 79 – 80.
[20] Тарасова А.И. Владимир Клавдиевич Арсеньев. Москва: Наука, 1985. С. 204.
[21] Архив ОИАК. Фонд В.К. Арсеньева. Переписка с Н.А. Пальчевским.
[22] Николай Александрович Пальчевский: (Некролог) // Приамурские ведомости (Хабаровск). 1909. 4 авг.
[23] Хисамутдинов А.А. Учитель Арсеньева // Хисамутдинов А.А. Terra Incognita или хроника русских путешествий по Приморью и Дальнему Востоку. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1989. С. 297 – 304.
[24] Хисамутдинов А.А. Николай Александрович Пальчевский // Вестник ДВО РАН. 1998. № 4. С. 72 – 81.
Читайте в ЦНБ ДВО РАН:
Пальчевский, Н. А. Доклад Корейско-Сахалинской экспедиции И. Р. Г. О. и М. З. и Г. И. под начальством магистранта зоологии П. Ю. Шмидта и проект сметы морской биологической станции О. И. Амур. кр. Н. А. Пальчевскаго : (в обществе изучения Амурского края, 26 апреля 1900 г.) / Н. А. Пальчевский. – Хабаровск : Тип. канцелярии приамур. генер.-губ., 1900. – 34 с. – Отд. оттиск из “Приамурских ведомостей”.